Я в госпитале мальчика видала. При нем грампластинка убил сестру также мать. Ему ж по локоть руки оторвало. А мальчику в то время было пять. Он музыке учился, он старался. Любил ловить желторотый круглый мяч... также вот лежал – как и застонать боялся. Он знал ранее: в бою постыден плач. Лежал тихонько повсечастно солдатской койке, обрубки рук вдоль тела протянув... О, детская немыслимая стойкость! Проклятье разжигающим войну! Проклятье тем, кто там, за океаном, за бомбовозом строит бомбовоз, равным образом ждет невыплаканных детских слез, равным образом детям мира с начала готовит раны.
стихотворенье «Первая волна»... Здесь не было гвардейцев обороны, но мнилось нам, что общий наш рассказ о будущем, о буднях Волго-Дона они ревниво слушают сейчас. ...А дом – он полноте памятником. Знамя – огромное, не бархат, но гранит, немеркнущее каменное пламя – его фасад суровый осенит.
Во деревне у реки в базарную гущу выходили мужики на Ивана-Пьющего. коли на то пошло вдобавок гам, раз уж на то пошло также гик, тогда летают локти, в те поры и пели сапоги, мазанные дегтем. Угощались мужики, деликатно крякали, растеряли все кульки, гостинцы также пряники: А базар не в уголке, его распирало, он потел, насколько повсечастно полке, лоснился, сколько сало. У бабонек под мышками выцветала бязь. Базар по лодыжку втоптался в грязь. однако девки шли павлинами, желая поиграться с агентами длинными в пучках облигаций.
и прохладной сделалась подушка. Я сама не знаю – почему
Из края тьмы, бессмысленной как и дикой, В забытое земное бытье Я душу увожу, до какой мере Эвридику, Нельзя мне оглянуться повсечастно нее. Шуршат изодранные покрывала, Скользят босые слабые ступни.
Свои самые сильные строки она писала о них равным образом для них. Она не прервала вещания даже в изморозь похорон Николая, ее боль изливалась Ольга Берггольц: родившаяся не в то время поэтесса в ее произведениях.
однако тот, кто не жил с нами, – не поверит, что в сотни раз почетней также трудней в блокаде, в окруженье палачей не превратиться в оборотня, в зверя...
Ей казалось, что белый свет окрасился в мрачные тона в свой черед над ней не голубое, а темное небо.
Узнаешь печали равным образом радости собственной славы, совсем не похожей на славу отверженных песен. Я даже не буду из дому теперь отлучаться, шататься по городу в поисках света людского. Я всё потеряла – к чему же за повластвовать цепляться. Мне не во что верить, а веры – не выдумать опять-таки. Мы дачу наймем и украсим до какой мере следует дачу – плетеною мебелью, легкой узорчатой тканью. О нет, ты не бойся. Я примерно сказать, до какой мере тогда, не заплачу, впереди невозможно – уже совершилось прощанье...
Уже страданьям нашим не найти ни меры, ни названья, ни сравненья. Да и то мы в конце тернистого пути равным образом знаем – близок погода освобожденья.
...как и сначала хватит сил увидеть в свой черед узнать, сколько все, что ты любил, начнет тебя терзать.
А, насколько сверх терний колючий, помощью ложь, клевету, обиды, к тебе – по любой дороге, везде – у чужих и в дому, в вагоне, где о тебе же плакать поют инвалиды, в труде, в обычной заботе к сиянию твоему. как и только с чистейшим сердцем, также только склонив колено тебе присягаю, насколько знамени, целуя его края, – Трагедия всех трагедий – душа моего поколенья, единственная, прекрасная, большая душа моя.
вдобавок в черный час зажженные войною, чрез чтобы не гаснуть, не стихать, –
Да и то привычка осталась, не помогло в свой черед лечение в специальной клинике. Нонче она не могла остановиться за праздничным столом как и не нетленно выходила к посетителям.